Пир потаенный [ Пир потаенный. Повелитель деревьев] - Филип Фармер

(Я отвлекаюсь в сторону, это так. Но в конце концов — это моя история, и я рассказываю ее так, как мне нравится. И потом, читателю будет трудно понять меня и тех, кого я люблю, если у него не будет объективного представления обо всех нас.)

Мы с Клио свободно болтали о наших мастурбациях и фантазиях, которыми они сопровождались. Она даже позволила себе пошутить по поводу размеров банана, которым ей приходилось пользоваться, чтобы удовлетворить себя после семи лет совместной жизни со мной.

Наш обет верности друг другу был недействителен в течение определенного времени: он автоматически снимался, когда мы участвовали в церемониях в пещерах Девяти. Получив в дар Эликсир Молодости, мы тем самым соглашались с условиями, поставленными перед нами Девятью. Мы пробовали это оспорить лишь однажды, когда нам впервые пришлось столкнуться с этим и это было в первый и последний раз. Потом мы всегда избегали возвращаться к этому вопросу. Мы оба, и я, и Клио, согласились, что за обладание эликсиром необходимо платить высокую цену. Ничто не дастся даром. А игра стоит свеч, так, по крайней мере, мы думали вначале. Время от времени у меня возникали кое-какие сомнения, но я легко прогонял их из своей головы.

Новое вторжение Клары прервало мои размышления.

— Я только что встретила ту маленькую таиландку, — сказала она. — Она была сильно взволнована и рассказала мне нечто странное. Она сказала, что, находясь с Доком, вдруг почувствовала отвращение к нему. Что Док внезапно предстал пред ней как воплощение Зла, в его чистом виде. В Доке что-то изменилось, он больше не тот, которым она знала его вот уже столько лет. Поняв это, она повернулась и ушла, оставив его там.

— У него встает? — спросил я.

— О, нет! Машинка Дока и раньше не вставала прежде, чем ее пососут, и то через довольно долгое время.

Я вновь вспомнил сцену нашей борьбы на мосту.

Клара не сводила с меня внимательного изучающего взгляда.

— Ты знаешь, Джон, — задумчиво сказала она, — у меня тоже появилось довольно странное ощущение, когда мы с тобой только что занимались любовью. Вернее, когда я ею занималась с тобой. Ты ведь тоже изменился, Джон. Я не имею в виду то, что у тебя сейчас не стоит, нет. Вокруг тебя появилась какая-то зловредная аура!

Странное впечатление произвели на меня эти слова, услышанные из уст Клары. Я хотел было уточнить, какого рода было ощущение, испытанное ею, но она не предоставила мне этой возможности, так как сразу вышла из бунгало после своих загадочных слов.

Я снова задумался. Мысли жужжали в голове, будто мухи вокруг падали.

Мне вновь подумалось, что, может быть, соглашаясь принять дар Девяти, а значит, и их условия, я совершил ошибку, которая могла иметь для меня неприятные последствия. Я должен был признать, что Девять никогда не требовали, чтобы я выполнил для них какое-то задание, которое можно было бы интерпретировать как проявление Зла, в том смысле, в котором я его себе представлял. Но нельзя было исключить, что однажды они все-таки сделают это, так как условия нашего договора давали им право требовать от меня всего, что они сочтут нужным для себя.

Я подумал о знаменитом прецеденте, истории доктора Фауста и Мефистофеля. Но Фауст заключил сделку на короткий срок, и именно на этом он и прогорел. В то время как мы, если только немного повезет, проживем минимум до тридцати тысяч лет, а после нашей смерти все закончится. Некоторые из нас кончат тем, что войдут в состав Девяти, так как те тоже были смертны. Последний из них умер около двух тысяч лет назад, и на его место был выбран один из служителей. Свободное место среди Девяти могло оказаться и через двадцать веков, и завтра, и это было неизбежно.

Когда тебе предлагают остаться молодым в течение многих тысячелетий, отказаться от соблазна практически невозможно. Я понимаю, что какой-нибудь больной, страдающий тяжким хроническим недугом, умственно отсталый человек, неврастеник или старик с постоянными кризами подагры, вряд ли согласятся на такой дар. Но я не могу себе представить, чтобы человек, живущий полнокровной жизнью и любящий жизнь, отказался от подобной удачи.

Зачем было Девяти делиться с нами секретом длительной юности? Думаю, потому, что однажды испробовав его, человек уже не мог отказаться от соблазнительной мысли, и эликсир таким образом становился для него притягательнее героина, желаннее золота или драгоценностей. А для Девяти — орудием управления сонмом своих «посвященных», Кроме того, подчиняясь древним традициям, Девять были обязаны обеспечить практически вечное существование их братства, наверняка самого древнего из всех братств.

Интерфон звякнул девять раз, и голос Глашатая стал называть наши имена. Я был назван пятым, а Калибан — восьмым по списку. Это лишний раз подтвердило мне, что происходит нечто необычное. За сорок восемь лет, в течение которых я участвую в подобных церемониях, никогда еще не случалось, чтобы в пещеру Совета вызывалось более одного паломника сразу.

Глава XXV

Вход в пещеру вел через треугольное отверстие, прорубленное в скале, достаточное для прохода в одну сторону лишь одного человека. Оно было таким узким, что я всегда с трудом протискивался через него.

Ярко освещен был лишь самый центр пещеры. Свет, постепенно рассеиваясь, таял в непроглядной темноте, окутывающей все остальное пространство огромной каверны. Дно ее напоминало воронку, в самом центре которой находилось озерцо с мутной водой серо-зеленого цвета. Из центра озера на высоту в три с небольшим метра поднималось сооружение, напоминающее усеченный конус. Каркас его был сделан из огромных, грубо обработанных дубовых брусьев, между которыми были навалены гранитные глыбы. На плоской вершине этой своеобразной трибуны возвышался дубовый стол, сделанный в форме кольца. Внутри кольца стояло девять кресел из дуба и ясеня, высокие спинки которых были украшены красиво вырезанным скульптурным орнаментом. Девять появлялись через люк, расположенный в самом центре трибуны.

Над самым озером с потолка пещеры вниз спускались девять гигантских, удивительно прозрачных сталактитов. Свет, идущий из центра пещеры, освещал лишь самую нижнюю их часть, отражаясь и преломляясь в их прозрачной глубине, создавая впечатление висящих в пустоте девяти хрустальных сияющих люстр. Освещение шло от девяти огромных каменных чаш, с пылающей внутри смолой, стоящих на вершинах передвижных каменных же столбов, расположенных по периметру верхней площадки трибуны.

Все остальные члены братства во время церемонии должны были стоять на пологих гранитных склонах дна пещеры. Мы не имели права садиться, да было и некуда, так как во всей пещере больше не стояло ни единого стула или кресла. В помещении царила мертвая тишина, изредка прерываемая приглушенным покашливанием кого-нибудь, причиной которого была скорее нервозность, чем болезнь, ибо пьющие эликсир, вскоре забывали, что это такое. Во время церемонии нам также запрещалось говорить, кроме тех случаев, когда нужно было отвечать на вопрос, заданный кем-то из Девяти.